29 сентября не стало Владимира Ланцберга

Володя Ланцебрг ушел. Наверное, туда, откуда приходили его песни.

Володи Ланцберга не стало. В красивом и уютном Нюрнберге, где он несколько лет назад поселился уже очень больной, за его жизнь боролись и боролись.

Знаю я это по отголоскам и звонкам оттуда, недавним в том числе. Я была там года полтора назад, но на концерт он не пришел. В прежние, саратовские или метафизические туапсинские, его времена он тоже не приходил. Да это не важно. И не было важно.

Володя Ланцберг - инопланетянин.

Космический патруль - "люди в черном" - усмиряет и истребляет несмирных пришельцев в одном обаятельном фильме.

Совсем не смешные - "люди в сером", наше родное - давно одержали все свои победы над инопланетянами.

Ланцберг был инженером в Саратове, объяснялся, вольнодумец, с тамошней безопасностью, в 70-е писал и пел песенки и еще примерял на себя что-то невидимое. Что-то вроде макинтоша Януша Корчака. Он занимался с детьми, малыми и побольше, чем-то своим особенным, преподавал им стихи, музыку. Или стихомузыку. Или независимость - оно вернее.

Много мифов о Володе Ланцберге слышала я за эти 20-25 лет: табу на его концерты в Саратове, разгон подростковой авторской школы в Туапсе. Внутри этой колбы, где клубились неувязки и подлинные гонения, неуютность и неугомонность характера, светилась еще и музыка. Это были песенки легкого ритма, полные речитативного говорка, а последние уже совсем грамотно, деликатно оркестрованные, и всегда с его собственным грустным инопланетным лицом.

Я надеюсь (а документального я знаю об этом маловато), что последние годы Володи Ланцберга, прожитые в Германии, были и музыкой, и Европой, и любовью людей тех, что были с ним рядом.

В списке этого лета - Боря Вахнюк, Витя Берковский, Валя Никулин, Володя Ланцберг.

Все они пели стихи. Все улетели на другие планеты. С нами их уже не будет. Но, если слушать музыку, хорошо бы при этом поднимать голову повыше. Настоящие песенки приходят как сигналы с других планет. Туда же, видимо, и уходят.

До свидания, Володя Ланцберг.

Вероника Долина, 1 октября, Москва

----

29 сентября не стало Владимира Ланцберга

Мы знали, что к этому все идет. Знали, что Берг очень тяжело болен настолько, что даже решился уехать на лечение в Германию, чего отчаянно не хотел делать. Понимали, что означает его неприезд на слет Второго канала, ставшего в последние годы его главной заботой и гордостью. Слышали в его собственном голосе какую-то прощальную интонацию.

Знали, понимали, слышали и не хотели этого знать. Заслонялись отчаянной надеждой на чудо. Потому что не могли себе представить мира, в котором нет и уже никогда не будет Берга. Потому что, как сказал один наш общий друг, "это как-то уж слишком неправильно".

Когда умирает замечательный человек, у него сразу оказываются сотни и тысячи друзей. Обычно это выглядит смешно, но с Ланцбергом все так и было: он обладал удивительным даром плотно и всерьез дружить с огромным числом людей, уделяя каждому из них строго поровну - всего себя. Больше доставалось только Ирине - жене, музе, судье и ангелу-хранителю, до конца отчаянно боровшейся с Володиной смертью.

Теперь у нас есть только его песни, стихи, рисунки, теоретические трактаты и оригинальные социально-культурные проекты. И еще - острое ощущение непоправимой потери, которую не может возместить никто и ничто. В том числе и все перечисленное.

Борис Жуков

---

Время славы. Из сборника КСПшных анекдотов от Берга

Синхронный перевод

Рассказывает Берг: "Апрель 1997 года, концерт в Обнинске. Принимают, как всегда, очень тепло, а некоторые зрители подпевают, но так, "по-интеллигентски", про себя, только шевеля губами. Конечно, лучше, когда зал поет в голос, можно сачкануть, но и так ничего. Лестно. А в зале полумрак, лица скорее угадываются, но что-то разглядеть можно.

Особенно порадовал меня совсем молодой человек, лет 14 на вид, который прошевелил губами все песни, от первой до последней. "Надо же,  подумал я, - как знает материал! Надо после концерта подойти, сказать что-нибудь приятное". Все заканчивается, зажигается свет. Нахожу глазами этого мальчика, а он все артикулирует - Жвачку жует!.

Что в имени?

Дело было, рассказывают, в середине семидесятых к северу от Москвы. На одном из полустанков в общий вагон какого-то "шестьсот веселого" поезда заваливает толпа туристов, предварительно "подогретых" по причине прохладного времени года. Рассаживаются по свободным местам. В одном отсеке посвободней - лишь бабулька спит на нижней полке, прикрыв лицо платочком, - туда набилось побольше.

Пригрелись и запели, в том числе полушепотом - Галича. Затем "поддали" еще и запели погромче, Галича в том числе. В какой-то момент поезд вдруг останавливается. Бабулька снимает платочек и принимает сидячее положение. Оглядывается вокруг и произносит: "А-а, Галич!". Все разом трезвеют и замолкают. Начинают соображать, что же будет и как себя вести на допросе. Тут поезд трогается, и мимо окна проплывает горящее в вечернем небе название станции: "ГАЛИЧ".

Неадекватно

Рассказывает Берг: "Очередная черная полоса в моей жизни пришлась на начало июля 1973 года. Некий добрый человек почти насильно привез меня на 6-й Грушинский фестиваль, заставил пройти прослушивание, выступить (я даже что-то получил за это). Но все равно настроение было поганое.

И вот утром в воскресенье просыпаюсь оттого, что рядом с моей палаткой кто-то поет мои песни. И мало того, что врет слова и музыку, так еще и выговор пародирует, но неумело и пошло, теряя всякое чувство меры. Ну, думаю, сейчас вылезу - морду набью! Вылезаю, смотрю - киевлянин Толик Лемыш вчерашнюю запись крутит.